Что-то было не так, и Рихтер, идущий по коридору, прекрасно отдавал себе отчет в том, что это "что-то не так" грозит перерасти в "о боже, как так?!". И предчувствие того, что готовится что-то масштабное, не покидало директора цирка с тех самых пор, как к ним со странной просьбой обратился не менее странный, гибкий, как прут, господин. Чувство опасности и интуиция редко подводили мужчину, но в этом случае они было попросту бессильны - господин был сказочно богат и на первый взгляд был глуп настолько, что порой терял нить повествования. Все, чего он хотел - а судя по одежде, он был, к тому же, и иностранцем - это провести небольшое показательное выступление на балу, что состоится в скором времени. А его цирк к тому моменту переживал не лучшие времена. В связи с какими-то массовыми не то перестановками, не то просто событиями в Лебле было неспокойно, и он был вынужден, скрепя сердце, увести цирк из города, несмотря на то, что сейчас был разгар театрального сезона. Но увы - если бы его "необычных" циркачей засекла ненавистная организация в черно-серебряных плащах, они были бы обречены на вечное чаепитие в Бездне. Кстати, о Бездне...
Циркач, секундой ранее повернувший ручку двери комнаты, что была отдана им под гримерку - прямо скажем, гримерка из неё была, как из слона балерина - чуть сузив глаза, смотрел на девушку с белыми, как снег, волосами. Смотрел и размышлял, что заставило её сюда попасть и как, собственно, сама Воля Бездны попала в мир людей.
Было что-то непостижимо прекрасное в этих забывших цвет локонах, что обрамляли аккуратное личико девушки, какое-то особое очарование в этих чуть вздрагивающих плечах, необычном платье. Такое непривычное, здесь это существо казалось неуместным и ничуть не пугающим - как будто перед ним стояла простая девушка-аристократка, а не Воля, по чьей вине ломались в Бездне Цепи и умирали контракторы. Она не была ни капли не пугающей - скорее одинокой поверить. Трудно было поверить в этот момент, что именно заставила его пойти на столь подлый шаг и продать душу - а ведь это почти что продажа души дьяволу! - Примроуз её Цепи. Губы сами собой вытянулись в ниточку, мужчина сделал ещё шаг и прикрыл за собой дверь, не торопясь отвечать на вопросы белокурой девушки. Лишь убедившись, что в помещении они одни и нигде нет намека на сквозную стену или потайной ход, Рихтер произнес, стараясь придать своему голосу безмятежное звучание - что удавалось с трудом, ведь он прекрасно помнит, как молил её, стоя на коленях и как тянул время, пытаясь прожить ещё полчаса, час...
- Добрый вечер, госпожа. - он церемонно поклонился, понимая, что любая оплошность, и он проведет остаток жизни, будучи домашним зверем своей хозяйки. Если, конечно, она не убьет его сразу же в порыве ярости. Перепады её настроения было невозможно было предугадать, и количество седых прядей в прическе мужчины рисковало за сегодняшний вечер возрасти. Ведь он развлекает свою хозяйку, а господа - такие несносные господа.
- Пока что везде тихо. Бал только начинается, и трапеза обещает быть богатой. Возможно, среди этих франтов найдутся те, кто захотят стать вольными циркачами. - Рихтер погладил сундучок, что висел в мешочке на поясе и в который раз почувствовал исходящую от него пульсацию. Цепи, томящиеся там, уже знали, кому хотят предложить свои услуги. Осталось лишь найти простака или несчастного, что разрешит свои проблемы, заключив контракт.
Но сейчас - госпожа. Он галантно предложил ей руку:
- Быть может, вы хотите пройтись и убедиться лично во всем происходящем?